В данной статье, написанной по просьбе монгольских историков и археологов, анализируются основные источники, использованные при написании исторического романа автора об Аттиле, опубликованного в Париже (2001-2002, 2007) издательствами «ЖИПТО» и "Е-Дит", в Якутске (2001, 2009) издательствами «ЖИПТО»
и «Бичик», в Улан-Баторе (2007) издательством «Хех судар принтинг» и в Стамбуле (2005) издательством «Папирус»
(2003). Названные произведения посвящены анализу великих исторических тайн, связанных с Аттилой:
- Тайна встречи Аттилы и папы Леона в Италии.
Форма художественного произведения позволяет кроме логического анализа исторических событий создать психологические портреты участников этих событий и понять глубже мотивы и их действий.
Римский генерал Аэций, "хозяин Западной Римской империи" с 434 по 454 год, был долго другом Аттилы. Даже сражение между ними на Каталаунских полях не могло поколебать у многих убеждения в том, что эта дружба продолжалась на самом деле вплоть до смерти Аттилы. Французский историк Морис Бувье-Ажам отмечает, что он написал свою книгу
(1), изданную впервые в 1982 году, по просьбе герцога де Леви Миропуа, члена Французской академии, который ему говорил: “Я буду ждать от вас объяснения были ли Аттила и Аэций соперниками или сообщниками, героями или бандитами!” (1, с. 435). Книга Бувье-Ажама является одним из наиболее доступных источников сведений об Аттиле и гуннах в франкоязычных странах. Это иследование подводит итог европейским историческим исследованиям об Аттиле, начатым английским историком Эдуардом Гиббоном в XVIII веке. Бувье-Ажам не сомневается в том, что Аттила:
- Примерно в 432 году совершил свое самое дальное путешествие до восточных гуннов и Китая;
- В 434 году становится правителем гуннов со своим братом Бледа и диктует условия Маргумского договора с Восточной римской империей;
- В 435 году провозглашает себя императором гуннов и 438 году, после смерти Бледа, становится единоличным правителем гуннов;
- В 450 году Аттила решает жениться на римской принцессе Гонории, что приводит к ухудшению отношений с Западной римской империей;
- В 451 году вторгается в Галлию, доходит до Орлеана, сражается на Каталаунских полях;
- Умирает в марте 453 года, в ночь после свадьбы с принцессой Илдико.
Бувье-Ажам подчеркивает, что Аттила начал учиться латинскому языку с детства, потом получил настоящее греко-римское образование в Италии. Большое внимание Бувье-Ажам уделяет анализу деятельности Аттилы по созданию и укреплению Гуннской империи (главы «Основание империи» и «Усиление власти императора»). Римский поэт Сидуан Апполинэр, современник Аттилы, называл его «царем Севера». Действительно, все политически организованные народы Европы к 450 году оказались поделенными между Северной империей Аттилы, Западной и Восточной римскими империями.
Аэций является сыном римского генерала, он родился примерно в 390 году, его детство прошло на границе с Гуннией. Бувье-Ажам считает, что он рано научился говорить на гуннском «монголо-тюркском» диалекте (с. 72). Аэций в 13-14 лет побывал почетным заложником у визиготского короля Алариха, в 15 лет на тех же условиях был отправлен к гуннам и стал другом Аттилы. Его дружба с Аттилой продолжалась не менее 45 лет и потверждается многими фактами.
Первым и очень значительным свидетельством этой дружбы является помощь гуннов Аэцию в 425 году, когда он получил от них армию в 50-60 тысяч воинов. Но эта армия опоздала на три дня и император Жан, друг Аэция, был убит сторонниками принцессы Галлы Пласидии, сестры умершего императора Гонориуса. Императором становится Валентиньен, малолетний сын Пласидии, принцесса становится регентшей Западной империи. Аэций является в глазах Галлы Пласидии государственным преступником, поддержавшим узурпатора трона, но она не может его наказать ибо за его спиной стоят гунны. Он получает далжность губернатора Галлии.
Влась Аэция в Галии держится на копьях гуннских наемников, армии которых держат в зависимости от Аэция визиготов Тулузского королевства, франков и громят королевство бургундов на Рейне и переселяют этот народ на Савойские Альпы, подвласные Аэцию. Священник Салвьен (живший в 390-484 годах) оставил впечатляющее свидетельство:
«Мы возлагаем наши надежды на гуннов, гунны возлагают их надежды на Бога» (Sаlvien,
De gubernatori Dei, cit. VII, 9, 39).
В 432 году Галла Пласидиа делает попытку избавиться от Аэция с помощью графа Бонифаса, губернатора Африки, и его сына. Аэций бежит к гуннам и во главе новой большой гуннской армии доходит до стен Рима и становится «протектором Западной римской империи» и опекуном императора. Во время войны Аттилы с Восточной римской империей в 441-447 годах Аэций сохраняет нейтралитет Западной империи в этом конфликте. Бувье-Ажам считает:
«На самом деле эти два деятеля были сообщниками. Конечно, их сговор объясняется не только дружбой; это было политическое сотрудничество. Не исключено, что эти два гордых гения планировали вместе править миром ...» (с. 78).
Французский профессор Мишель Луа пишет, что Аттила мечтал о мирном правлении «двух императоров-братьев» над «переделанным и исправленным Римом, над просвященной Империей ханов и всеми счастливыми народами на плодородных землях ...» (2, c. 135). Процитуем мнение французского академика Марселя Бриона:
«Государственные деятели, к какой бы нации они не принадлежали, не могут сегодня отрицать, что планом этого царя, одного из самых великих правителей в истории мира, было европейское единство» (3, с. 165).
Таким образом, Аттила и Аэций мечтали о создании новой Римско-гуннской империи под их совместным руководством. Но в 450 году их дружба кажется сменилась на вражду. Тому была причиной принцесса Гонория.
В 450 году Аттила сообщил императору Валентиньену, что его сестра, принцесса Гонория отправила ему обручальное кольцо и письмо с предложением взять ее в жены с получением в качестве приданного половины Западной римской империи. Аттила заявил, что он принимает это предложение и намерен жениться на Гонории. Бувье-Ажам пишет:
«Натура Гонории интересовала многих историков и психологов. Для одних, это просто сумашедшая, нифмоманка и параноик. Для других, несчастный ребенок, лишившаяся рано любимого отца, обиженная непонятливой матерью и злым лицемерным братом, мешавшим ей выйти замуж, и стремящаяся им отомстить ...» (1, с. 126)
Заметим, что Гонория, родившаяся в 417 году, имела титул Августы, то имела императорский титул, которога она была возможно лишена из-за своей «скандальной» любьви к незнатному Евгению. Поэтому Аттиле было достаточно вернуть Гонории титул Августы и они получал законное право на совместное правление будущей Римско-гуннской империей. Действительно, Констанц, отец Гонории, правил империей с Гонориусом, ее дядей, после женитьбы на Галле Пласидии, ее матери, имевшей тоже титул августы. Но это нарушало планы Аэция, который добился согласия императора Валентиньена выдать свою дочь за сына Аэция. В моей пьесе я выражаю чувства Аэция следующим монологом:
«АЭЦИЙ: Выступая против брака Аттилы с принцессой Гонорией, нарушая две торжественные клятвы гуннам, я становлюсь самым большим врагом Аттилы. Но я вырвал обещание Валентиньена выдать свою дочь принцессу Евдоксию за моего сына. Валентиньен в панике и даже не заметил, что я поклялся сделать все, чтобы спасти его семью и ничего не сказал про него самого. Поэтому вскоре после свадьбы с Евдоксией мой Гаудентиус станет императором Запада! Для этого мне надо суметь сдержать наступление Аттилы в течении двух лет...
В любом случае Аттила будет вести войну не спеша, как он вел войну в течении пяти лет против Восточной империи. Валентиньен будет паниковать и во второй или третий год войны выдасть свою дочь Евдоксию замуж за Гаудентиуса. А Евдоксия является внучкой недавно умершего императора Теодоза. Теперь Восточной империей правит генерал Марсьен, фиктивный муж сестры Теодоза Пульхерии, давший клятву не посягаться на ее девственность. Чего только люди не делают ради власти! Главное, что у них никогда не будет детей и мой Гаудентиус сможет потом претендовать и на императорскую диадему Восточной римской империи. Игра действительно стоит свечь!
Потом я как-нибудь договорюсь с Аттилой и заключу с ним союз о создании Римско-гуннской империи нашей с ним мечты, где главную роль будут играть римляне. Если же допустить брака Аттилы с Гонорией, то я буду скорее всего отстранен от власти...»
Анализ мотивов действий Аэция затемняется у западных авторов желанием облагородит Аэция. Однако, по признанию французского историка Филиппа Гийома, автора одноименной с Бувье-Ажамом книги об Аттиле (4), одним из основным источником для европейских авторов остается книга Гиббона. Достаточно открыть эту классическую книгу (5) на странице 989, чтобы видеть к каким политическим интригам был способен Аэций:
«Аэций секретно посовтовал Пласидии отозвать Бонифаса от губернаторства в Африке, одновременно он секретно посоветовал Бонифасу не подчиняться приказу императрицы. Он заставил поверить Бонифаса, что его этот отзыв означает на самом деле сметный приговор, а Пласидии объяснял, что неподчинение Бонифаса является несомненным признаком мятежа. Когда простоватый и доверчивый Бонифас собрал войска, чтобы защитить свою жизнь, Аэций хвастался перед императрицей своим предвидением событий, вызванных на самом деле его коварством.»
Интересно, что Мишель Луа в своей хвалебной книге об Аэции вкладывает в уста Аттилы оценку мотивов действий своего бывшего друга, в основном совпадающую с нашей (2, с. 137).
Каталаунская битва
Бувье-Ажам пишет в главе «Загадка Каталаунских полей»:
«Загадка? О! скорее загадки, которые были бы трудны для самого Сфинкса и которые однако надо попытаться разгадать» (1, с. 313).
Речь Аттилы перед сражением, известная благодаря Иорданесу, цитируемая в книгах Филиппа Гийома, Мишель Луа, Каратини и многих современных авторов, в моем сценарии излагается следующим образом:
«После стольких славных побед над таким количеством народов, что мы теперь близки к завоеванию мира, было бы глупо и смешно для меня самого попытаться вдохновить вас словами, как людей, не умеющих сражаться. Оставим такие слова начинающим генералам, которые обращаются к неопытной армии: такие речи недостойны ни меня, ни вас. На самом деле, кто лучше вас умеет воевать? Что может быть лучше для смелых, чем мщение с оружием в руках. Многие из вас проливали свою кровь за защиту Галлии, по просьбе Аэция, который нам изменил и мы накажем его! Мы сейчас кинемся на врага: атакуют первыми наиболее смелые. Мы презираем это сборище разных народов, не ладящих между собой: их объединяет только страх.
Вы видите, как перед началом сражения они боязливо жмутся друг к другу на высотах, вскоре мы сгоним их оттуда. Для римлян страшна малейшая рана или даже царапина. В то время как они, укрывшись щитами, будут скучиваться в неподвижные массы, атакуйте алан, бургундов и визиготов. Надо быстро победить их конников, перерезать тем самым нервы и сухожилия вражеской армии.
Киньтесь на врага с обычной для вас яростью и смелостью. Вы гунны: покажите вашу решимость, превосходство вашего оружия. Пусть раненый убивает своего противника, а тот кто не ранен - их истребляет. Кому предназначено жить - выживут, а тем, кому предназначено умереть, тем не избежать смерти и без войны. Враг не выдержит нашего удара!»
После первого дня битвы разгромленные армии бургундов и алан союзников Аэция, покинули поле сражения. Визиготы потеряли своего короля и удалились на безопасное растояние и через пару дней также покинули Аэция. После чего Аттила увел войска из Галлии, не атакуя остатки войск Аэция. Уход Аттилы часто служит до сих пор поводом для объявления Аэция победителем Каталаунской битвы.
Но на обширной равнине, диаметром в 150 километров, римская пехота не могла победить гуннскую кавалерию. Интригует исчезновение Аэция в ночь после первого дня сражения:
«На левом фланге, Аэций, отсеченный от своих союзников, неуверенный в своей победе, встретил вражеские войска, распространившиеся по равнине, и, сумев ускользнуть от них, достиг с трудом лагеря визиготов» (5, с. 1029).
Это свидетельствует о том, что гунны, после первого дня сражения установила контроль над полем сражения. Не исключено, что, исчезнувший ночью Аэций, мог встретиться со своим другом Аттилой, что не исключает и Бувье-Ажам:
«Четвертое предположение: сговор. Аттила и Аэций, даже встречаясь в титанической борьбе, остаются инстинтивно в сговоре. Они хотят победить, если обстоятельства этого требуют, но не уничтожить друг друга. Несмотря ни на что, раздел «мира» между ними, когда придет время, когда каждый разыграет до конца свою карту, остается возможным.» (1, с. 318).
Несмотря на это до сих пор по страницам многих книг гуляет легенда о том, что Аттила был в отчаянии от своего поражения и хотел броситься в огонь. Бувье-Ажам, Гийом и другие серъезные авторы не повторяют эту легенду, рождение которой я объясняю тем, что большинство легионеров Аэция были галлами. Многие галльские герои действительно бросались в огонь из-за поражения. У гуннов не было такого обычая. В Каталаунской битве не было ни победителя, не побежденного и на огромном пространстве этих полей, армия пехотинцев могла окружить конную армию.
Аттила и Леон
Поколения ученых ломали головы над вопросом: «Почему Аттила не взял Рим и покинул Италию после встречи с Папой Леоном?» Содержание переговоров Аттилы и Леона представляет собой одну из великих исторических тайн.
Встреча Аттилы и Леона в шатре Аттилы на берегу реки По описана в моей пьесе следующим образом:
« ЛЕОН: Говорят, что Аэций исчез ночью и потом утверждал своим воинам, что заблудился в темноте и чуть не попал в плен к гуннам, но ему удалось убежать. Это крайне странно. Многие не верят ему и думают, что он тайно встречался с вами ибо потом ваши две армии расстались, не продолжая сражения, и вы покинули Галлию.
АТТИЛА: Пусть это остается тайной истории так же как и содержание нашей сегодняшней беседы ибо не исключено, что я покину Италию после нашего разговора, если мы поймем друг друга.
ЛЕОН: Наша встреча станет тогда действительно великой тайной истории ибо военная ситуация для римлян безнадежна. У меня нет оснований сомневаться, что вы рано или поздно реализуете вашу мечту создания Римско-гуннской империи, о котором говорили вчера во время торжественного ужина в честь моего посольства. Меня беспокоит один вопрос: что будет в этом случае с христианским населением. Ведь христиане до недавнего времени жестоко преследовались римским государством. Я боюсь, что их ждут новые испытания.
АТТИЛА: В моей империи представители всех религий имеют одинаковые права и чувствуют себя спокойно. Сотни тысяч остроготов и других германцев являются христианами, не говоря уже о бывших римлянах из Дакии и Паннонии, греках из Причерноморья и оккупированных нами балканских городов. Миллионы степняков тоже верят в единого и всемогущего Бога, которого мы называем Тангра.
ЛЕОН: К сожалению, готы являются христианами арианского толка. У нас принципиальные разногласия.
АТТИЛА: Мы считает, что к Богу ведут много путей. В любом случае я Вам обещаю после создания Римско-гуннской империи свободу проповеди христианства от Испании и Африки до китайской границы.
ЛЕОН: От Испании и Африки до китайской границы!
АТТИЛА: Гунны верят, что на земле будет когда-нибудь один правитель точно так же, как на небе есть один Бог. Тогда вы можете, наряду с представителями других религий, свободно проповедывать свою веру среди всех народов. Я знаю, что франки и многие другие германские народы остаются еще язычниками и продолжают приносить человеческие жертвы. Во многих местах Галлии крестьяне продолжают истреблять миссионеров.
ЛЕОН: Вы знаете, я - реалист, а не мечтатель. Но ваше предложение крайне заманчиво. Вы нам открываете совершенно неожиданные и грандиозные перспективы в драматической политической ситуации. Я буду думать.
АТТИЛА: Я рассчитываю, что вы могли бы мне помочь консолидации и обеспечению устойчивости будущей Римско-гуннской империи. Предлагаю вам начать серъезно размышлять о возможности нашего будущего союза на основе общности интересов. Для меня военная победа не является самым важным делом. В этом году мне достаточно завоевать вашу дружбу и понимание. Я согласен покинуть Италию, если вы пообещаете найти и отправить мне принцессу Гонорию.»
Бувье-Ажам был близок к такой разгадке тайны разговора между Аттилой и Леоном, но он не имел никакого представления о религии гуннов и даже предполагал, что они были атеистами. Бувье-Ажам цитирует с некотой долей недоверия точку зрения, высказанную французскими историками Эдуардом Трополонгом и Рашид Саффет Атабиненом:
«Он четко сказал, что будет атаковать Восточную империю и что вся Италия и Галлия подчинятся ему.
Поэтому, можно сформулировать тезис в пользу гения Аттилы: он мог предпринять Галльскую кампанию, потом Итальянскую кампанию только для того, чтобы показать силу и оставить неизгладимое впечатление; он мог отказаться от продолжения Каталаунской битвы и взятия Рима, будучи уверен, что произведена достаточная демонстация силы, позже Италия и Галлия подчинятся ему; он мог отказаться от взятия Рима и уступить Папе, желая показать свое великодушие и иметь позже поддержку Церкви.» (1, с. 389).
Бувье-Ажам не верит в объяснение поведения Аттилы чудом или красноречивостью папы и епископов в Галлии:
«Чудо святого Лу, чудо святого Эньана, чудо святой Женевьевы, чудо святого Леона; слишком много чуда для одного Бича Божего» (1, с. 380).
Ближе всего к нашей интерпретации подошел Жан-Поль Ру, известный французский специалист по истории и религии тюрко-монгольских народов, автор фундаментальной монографии Религия тюрков и монгол (7).
Другие источники
Французский академик Рене Груссе считал, что
«Гунн, тюрк или монгол, человек степи с большой головой, мощным туловищем, короткими ногами, не слезающий с седла ... совершенно не изменился в течении пятнадцати веков набегов на оседлые цивилизации» (7, с. 119).
Название его монографии Империя степей подчеркивает, что историю степей в период доминирования тюрко-монгольских народов можно интерпретировать не только как череду сменявших друг друга империй, а как последовательность династей (гуннских, тюркских, монгольских), правивших большинством степных народов, то есть на самом деле одной и той же «империей степей». Жан-Поль Ру считает, что идейной основой степных империй была тенгрианская религия:
«Это была сильная идея тюрков и монгол, повторяемая в течении двух тычяч лет от древних гуннов (хуннов) до оттоманских турок: “Как на небе есть только один Бог, то и на земле быть только один правитель” ... Это будет стоит дорого. Целое поколение будет принесено в жертву. Но результат оправдает приложенные усилия, если не будет больше войн» (8, p. 242).
Жерард Шалианд обобщил исследования по военному делу степных народов:
«Военные действия кочевникой алтайской группы народов распространялись – за исключением Магреба – на весь театр конфликтов античности и средневековья. В течении двух тысячилетий активности этих кочевников два раза они действовали в мировом масштабе: в IV-V веках и XIII-XV веках нашей эры.» (9, с. 59).
«Нигде, за исключением степей, революция, свяанная с использованием кавалерии, не достигла такой военной эффективности. Мобильность, способность к концентрации, дальнобойность луков с двойной кривизной, техника изнурения противника и притворные оступления делают степных кочевников непревзойденными представителями стратегической культуры чрезвычайной эффективности ... » (9, с. 61).
Отметим книгу английских авторов Дэвида Николя и Ангуса Макбрида Аттила и кочевые орды с прекрасно выполненными цветными картинами и композициями, воспроизводящими воинов тюрко-монгольских народов различных эпох.
Приведем в заключение отрывок из выступления профессора Даниеля Бюшинжера, организатора состоявшейся в декабре 2002 года международной конференции «Аттила в исторической реальности, литературе и искусстве»:
«Мы видим, что личность Аттилы занимает большое место в искусстве, музыке и особенно в литературе, в частности в германской литературе: в скандинавской традиции это Атли, свирепый, дикий, жаждущий крови и золота, но доминирующим является образ мирного, толерантного, щедрого и гостеприимного царя, который остается в памяти, сравнимый (для европейцов) с образом Карла Великого и короля Артура» (11, с. 14).
В своем докладе на этой конференции (11, с. 77-80) я отметил, что знание тюрко-монгольского народного эпоса, позволяет лучше понять менталитет гуннов и Аттилы. Для понимание традиционной религии тюрко-монкольских народов важно, что эта религия достоточно хорошо сохранилась в Якутии, которая еще хранит многие исчезнувшие в Средней Азии и Монголии под влиянием ислами и буддизма культурные традиции.
Якутских язык в длительной изоляции сохранил многие архаичные черты, что позволяет видеть тюрко-монгольское происхождение гуннских имен, известных нам в греческой или латинской транскрипции. Для широкого читателя и твореских людей Запада, желающих творить о событиях эпохи активности гуннов в Европе, процитированные монографии должны быть дополнены книгами, написанными представителями самих тюрко-монгольских народов.
ЛитератураM. Bouvier-Ajam,
Attila : Le Fleau de Dieu, Tallandier, 1982.
M. Loi,
Attila mon ami, memoires d’Aetius, Berg International, 1997.
M. Brion,
Theodoric, roi des Ostrogoths, Tallendier, 1979.
Ph. Gilhaume,
Attila, Le Fleau de Dieu, France Empire, 1994.
E. Gibbon,
Histoire du declin et de la chute de l’Empire romain, Robert Laffont, 1983.
J.-P. Roux,
La religion des Turcs et des Mongols, Payot, 1984.
R. Grousset,
L’empire des steppes, Payot, 1965.
J.-P. Roux,
Histoire de l’Empire mongol, Fayard, 1993.
G. Chaliand,
Les Empires nomades : de la Mongolie au Danube, Perrin, 1995.
D. Nicolle, A. McBride,
Attila and the Nomad Hordes, Osprey Publishing Ltd, 1990.
Attila dans la realite historique, la litterature et les beaux-arts, Universite de Picardie – Jules Verne, 2003
Строительство деревянного здания "гуннского типа" (АТТИЛА Сарай или Центр АТТИЛА) по одному из моих макетов не требует больших капиталовложений.
Посещение "Camp d'Attila", древнего укрепления, одного из предполагаемых мест дислокации гуннской армии, может быть, сибирских подразделений принца Элляха, правителя Востояной Гуннии. Далее Ремские горы, куда бежали визиготы... 